Левашовская пустошь находится рядом с шоссе, за зелёным забором, это официальный мемориал с официальными часами работы с 10 до 18.
Воскресным вечером здесь не было ни единого человека, мы одни ходили по расчищенным дорожкам среди леса, где почти на каждом дереве висят таблички с именами погибших людей.
Священники...
Поэты..
Военнослужащие..
Энергетики...
Простые аптекари...
Опять священники...
Глухонемые..
Мужчины...
Женщины..
Совсем молодые и пожившие...
Вологжане...
Новгородцы...
Финны..
Евреи..
Эстонцы..
Латыши..
Украинцы..
Итальянцы..
"Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать..."
Жутко ходить по этим дорожкам, среди деревьев, с которых на тебя смотрят эти замученные безвинные люди.
Погибшие ни за что, просто потому, что во главе страны стоял кровавый упырь, спускавший в карательные органы разнарядку по уничтожению собственного населения.
"Начиная с 5 августа 1937 года, приговорить к расстрелу 4000 человек" - из приказа НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года. Это был план для уничтожения людей по Ленинградской области. Первоначальная квота неоднократно увеличивалась, планы перевыполнялись.
Сначала взялись за немцев, хватали всех, у кого была немецкая фамилия или людей, которые хорошо знали немецкий язык. Потом стали репрессировать поляков, румын, латышей, финнов..
Невозможно было угадать систему, по которой приезжали за людьми. Кого-то отсылали в лагеря, кого-то в ссылку, а многих - к стенке, перед этим замучив так, что люди подписывали смертные приговоры сами на себя.
Матвей Петрович Бронштейн попал в первую волну репрессий. Когда за ним пришли в дом на Пяти углах, где Бронштейн жил с Лидией Чуковской и приемной дочерью Люшей, Бронштейна не было дома, он как раз уехал в Киев к своим родителям.
Лидия Чуковская сделала три попытки спасти своего мужа. Она пыталась найти человека, который бы не вызвал подозрений, чтобы тот съездил в Киев предупредить Митю. Все они оказались неудачными. Меня больше всего поразил один случай. Лидия Чуковская попросила съездить в Киев свою двоюродную сестру Катю, племянницу Корнея Ивановича Чуковского. Та согласилась. С трудом достали билеты, время было летнее, отпускное, билетов не было. Катя взяла билеты, деньги, вещи. Но через пару дней, когда по расчетам Лидии Корнеевны она уже должна была быть в Киеве, Чуковской вдруг приходит телеграмма: "Лида, извини, я потеряла билеты". То есть эта Катя, зная, что от неё зависит судьба и жизнь человека, цинично дождалась времени перед самым отъездом поезда, чтобы загнать билеты подороже, и присвоила себе деньги!
Предупредить Бронштейна не успели. Вскоре его арестовали.
Долгое время про судьбу Матвея Петровича ничего не было известно. Даже Корней Чуковский с его связями два года ходил по инстанциям и не мог ничего узнать. Всё это время Лидия Чуковская моталась по тюрьмам - Литейный - Шпалерная - Кресты - и надеялась на лучшее, хотя Митю Бронштейна расстреляли в феврале 1938 года. Узнала о расстреле она только в 1940 году.
Мите Бронштейну был всего 31 год. Он был выдающимся физиком, и еще у Матвея Петровича был развит литературный дар, он писал научно-художественные книги для детей. Реабилитирован посмертно 9 мая 1957 года.
В 90-ые годы Лидия Чуковская установила на Левашовской пустоши памятник своему мужу Мите Бронштейну. Мы его не сразу нашли, хотя раза три проходили рядом. Совсем маленький, с двумя отверстиями, как от пуль.
К слову, на доме Иоффа на Пяти углах, где жили Чуковская и Брошнштейн, мемориальная табличка сделана идентично этой, левашовской. Тот же шрифт, похожий камень, такие же пулевые отверстия...
Сама Лидия Чуковская, которая работала в признанной идеологически вредной редакции Маршака, уцелела, она даже не была арестована, хотя разнарядка на её арест была. Она просто уехала в Киев, а потом в Крым, и искать её никто не стал. ""Вы – как стакан, закатившийся под скамью во время взрыва в посудной лавке"," - так говорила Лидии Корнеевне Анна Ахматова. По следам этих событий в ноябре 1939 — феврале 1940 Лидия Чуковская напишет страшную, отчасти автобиографическую повесть "Софья Петровна". Это практически единственное прозаическое литературное произведение, посвящённое событиям 1937—1938 годов, которое написано непосредственно по следам этих событий. Повесть долгое время будет лежать в столе, в СССР её напечатают только спустя почти пятьдесят лет, в 1988 году.
А редакция Маршака в годы ежовщины была разгромлена, было арестовано большинство членов редакции, погибли многие авторы - Даниил Хармс (умер в отделение психиатрии в блокадном Ленинграде), Николай Олейников (расстрелян в 1937, похоронен на Левашовской пустоши), Александр Введенский (по дороге в ссылку умер от плеврита), Григорий Белых (расстрелян), Николай Заболоцкий (умер после ареста и ссылки, подорвав там здоровье).
И столько вопросов: почему разгромили редакцию, но не тронули С.Я. Маршака? Почему расстреляли Николая Олейникова, но не пришли за Евгением Шварцем? Почему погиб Григорий Белых, но уцелел Леонид Пантелеев? Необъяснимо действовала карательная машина...
Возвращаюсь к Левашовскому мемориалу. Кладбище оставалось секретным объектом КГБ до 1989 года и содержалось практически в первоначальном виде. На месте Левашовской пустоши поднялся высокий лес, а проседавшие могилы охранники КГБ подсыпали привозным морским песком.
Теперь здесь очень тихое и печальное место.
Около входа есть небольшой музейчик (не ходили) и небольшая звонница с колоколом работы архитектора А.Г. Лелякова.
При входе реконструировали фрагмент ограждения Левашовского могильника. Здесь же информационный стенд со схемой расположения основных монументов.
Многие страны поставили своим соотечественникам памятные знаки.
Простой строгий крест из Германии.
Деревянный крест из Литвы. Напомнило одновременно и Гору ведьм, и Гору крестов.
Памятник рядом с Левашовской пустошью, называется "Молох тоталитаризма", открыт в 1996 году.
Сделано по Госту.
Рядом с Левашовской пустошью находятся воинские части и полигоны. Когда мы тут ходили, раздавались звуки стрельбы, от этого яснее и горше представлялось, что здесь творилось без малого восемьдесят лет назад. За что убили всех этих людей?
Место очень тяжелое, такое же, как и на Ржевском полигоне, которое мы посещали годом раньше.
Такое же, как и на Секирной горе на Соловках. Такое же, как и в карельском "Сандромохе".
Но посещать их нужно, нельзя такое забывать.
